Летним вечером в Феодосии
Эта история была опубликована в “Новом Журнале“, в номере 196 вышедшем в 1995 году в США, ее автор Виктория Швейцер. Ниже приводится несколько сокращенный вариант...
---------------------------------------
Летним вечером, о котором я хочу рассказать, вечером в понедельник,18 июля 1916 года в Феодосии…
Но в начале два слова о Феодосии и Коктебеле.
Я хотела, было сказать о Коктебеле – пригороде Феодосии, но потом засомневалась: считать ли Коктебель, находящийся в 18 верстах от Феодосии, ее пригородом или наоборот – Феодосию пригородом Коктебеля?
По количеству официальных учреждений Феодосия безусловно “важнее“ Коктебеля, во всем же остальном это зависит только от времени действия и специфических интересов говорящего.
Нужно представить Феодосию того времени.
Это был маленький провинциальный город, как и цветаевская Таруса, как за пол века до этого гоголевский уездный город в “Ревизоре”.
Глухая провинция…
Впрочем, провинция конца прошлого века существенно отличалась уже от провинций гоголевских времен и еще более существенно – в другую сторону – от времен нам знакомых.
Феодосия родина и место жительства европейски знаменитого художника – мариниста Ивана Константиновича Айвазовского (1819-1900), сделавшего для города неисчислимо многое: он добился что бы именно Феодосия стала торговым портом на Черном море; он провел в город железнодорожную ветку, и ежедневно, ровно в ото время когда он завтракал у себя на террасе, прибывающий поезд приветствовал его своим колоколом; он подарил городу воду, проложив водопровод от своего имения…
Память об Айвазовском до сих пор облагораживает этот ставший теперь заштатным город, который его присутствием и активная благотворительность вывели из разряда захолустных провинцией и постепенно сделали “городом муз”.
Айвазовский в Феодосии построил археологический музей и сам производил раскопки в окрестностях города. В своем доме он устроил художественную мастерскую для молодых живописцев и открыл чуть ли не первую в русской провинции картинную галерею.
Здесь была сцена, где устраивались спектакли и музыкальные вечера –сам художник был хорошим скрипачом -иногда с участием столичных знаменитостей.
Музы не покинули Феодосию и после смерти Айвазовского, а напротив, привлекли к ней следующие поколения своих служителей. Художественные и интеллектуальные традиции города расцвели в первые два десятилетия нашего века.
Благотворительные же вечера в пользу самых различных обществ и организаций были в Феодосии делом обычным.
Так зимой 1913-14 г., которую Марина и Анастасия Цветаевы с семьями проводили в Феодосии, они не один раз выступали, в унисон читая стихи Марины. Иногда и Сергей Эфрон, недолго занимавшийся в студии Московского Камерного театра, принимал участие в таких концертах.
И конечно Волошин был частым и всегда желанным гостем любого вечера- его популярность в Феодосии стояла вне конкуренции.
Несколько благотворительных вечеров – концертов прошло в Феодосии летом 1916 года, последним летом «старой жизни, мира, хотя и окрашенной войной и тревогой, но все же живого и, как казалось, вполне надежного.
И так, в середине июля в городе появилась афиша.
Текст я ее приведу полностью. Поскольку он кажется мне занимательным. Он был набран разными шрифтами, подчеркивавшими значимость или знаменитость того или иного имени.
Вот эта афиша (фрагмент ее текста):
Летний сад.
Городской театр.
В понедельник 18 июля 1916 г.
Правление феодосийского округа
Стоящего под Августейшим покровительством
Ее Императорского Величества Государыни Императрицы
Марии Федоровны
И М П Е Р А Т О Р С К О Г О
Российского общества спасения на водах
Устраивается
На усиление средство округа
ВЕЧЕР
При благосклонном участии
Профессоров: Петроградской консерватории Н.Н. Кедрова, Харьковского музыкального Училища А.А. Борисяк, поэтов М.А. Волошина, О.Э. Мандельштама, В.Ф. Ходасевича;
Артистов Императорских театров: Мариинского П.З. Андреева, Александрийского – Е.М. Манасеиной; Декораторов Императорских театров Князя А.К. Шервашидзе, и К.В. Кандаурова; Артистов Петр. Музыкальной драмы Л.К. Некрасовой. Московского Художественного театра Н.О. Моссалитинова.; Студии Московского художественного театра О.В. Баклановой и Е.Ф. Краснопольской, Д.А. Зеланда и И.В. Васильева, Театра Незлобина Е.И. Арцыбашевой- Княжевич; певиц: М.А. Зыряновой, Т.Б. Крыловой, А.К. Моисеенко, А.В. Павловой, и С.И. Семеновой; скрипача С.С. Дымека; пианистки Ю.Ф. Львовой и пианистов:Владимира Бунимовича и Н.В. Павлова; свободных художников –декораторов: Р.И. Борисяк, Ю.Л. Оболенской и Н.И. Хрустачева; декоратора – худож. С.М. Живова; администратора И.И. Портнова и других лиц.
Летний театр. Феодосия.
Духом исчезнувшей, забытой жизни веет от этой старой афиши.
Письмо Оболеннской к Нахман отправлено из Коктебеля в Москву и датировано 2-м августа, без обозначения года, который с абсолютной уверенностью можно определить как 1916 не только по приведенной ниже афише, но и по дате смерти матери Мандельштама, скончавшейся в ночь с 25 на 26 июля 1916 г.
2/VIII Коктебель.
"Милая Магдочка, я выезжаю отсюда 20/VIII. Очень хочу тебя видеть, а так же официальное отделение Обормотника.
Надеюсь на повторное новоселье. После отъезда О (обормотов) в Коктебеле сменились несколько жизней. Одна – период трех поэтов и концертов; затем 9 дней пребывания К В (имеется ввиду Кандауров) с приездом на два дня Богаевского с Володей.
Третья теперь, когда приехал Ф К(здесь скорей всего речь идет о КФ, т.е. Константине Федоровиче Бегаевском) занял комнату Арцибашева, бывшею обормотскую.
Время концертов было презабавное. Получилась афиша, напоминающая пароходное расписание. От куда мы узнали что“ инфернальницу” Макса зовут Anna mundi ardentis и что две крокодиловых Райкиных декорации написаны шестью лицами следующих чинов: (здесь идет перечисление художников, имена которых мы знаем по афише - заметка автора Виктории Швейцер). За кулисами нашелся и №7 – Мильман, он в 20 минут и написал все, чего не было. “ У семи нянек…”
Везли нас в Феодосию на катерах , автомобилях, а нам с М Ал (Волошиным) и Мандельштамом достался автобус. Где мы на империалах тряслись, сгибая головы под телеграфной проволокой. Макс Ал (Волошин) импровизировал:
Так высоко поставлен,
что мигом обезглавлен
Как крокодил
он проволокой был…
Каждую минуту останавливаясь и долго и бессмысленно шипели. Наконец сломались, растеряв тормоза, и были подобраны переполненным артистами автомобилем.
Макса поставили на подножку, а я сидела над рулем на одной ноге да и той Мандельштамовой.
При приезде «певица Сонечка» спросила М (Мандельштама) с почтением: “с каким же автомобилем поехала княжна Оболенская?“
(почтение было выражено не по адресу: Юлия Оболенская не принадлежала к роду князей Оболенских, это был комментарий автора –Виктории Швейцер).
В Феодосии мы с Мандельштамом носились в поисках парикмахера. Он нанял извозчика и останавливая всех проходивших мужиков, спрашивая, где дамский зал.
Наконец, измученную меня провели через увешанный бельем дворик – по – моему в прачечную, т.к. растрепанная баба схватила плойку вместо щипцов и принялась меня завивать барашком. Гребень был в 5 зубов. Мандельштам пришел и ахнул; упал духом
“Теперь я знаю кто “они “перед кем читать придется». У Ж. Г. Богаевской я долго расчесывала куафюру.
Мандельштама действительно освистали –3 раза повторял одно место под хохот публики: “ я с ними проходил 3 раза то, что им было не понятно” говорил он.
Макс имел большой успех, а Ходасевичу и Массалитову, на бис читавшего Пушкина, кричали: “довольно этих Мандельштамом”.
После концерта был ужин в саду, и домой вернулись автомобилем на рассвете.
Много было всяких курьезов.
Теперь Мандельштамы уехали, их вызвали: умерла их мать.
Младшие братья славные мальчики, О Э (в письме имелся в виду Осип Эмильевич) замечательный поэт. Его чтение –последняя степень искренности – это танец каждого слова, в каждом слове он участвует всем своим телом. Это тело совсем хрупкое, глиняная оболочка, существует только для только для того, что бы внутренний огонь был чем ни будь сдержан –“в кувшинах спрятанный огонь”.
Милый К Ф (КФ- это Константин Федорович Богаевский) приезжал совсем зелененький в защитном цвете.
Даже сапоги зеленые.
Прямо никто - как в Шапке –невидимке.
Кузнечик.
К В (Константин Васильевич Кандауров) привез прелестные работы, второй период живописнее 1-го. Где была еще вялость, затуманенность, усталость. Теперь точно прорвалась пленка и все зазвучало бодро, звонко, молодо.
Я так безоглядно счастлива была эти 9 дней, что – то невозможное.
А до этого приезда я с ума сходила нервничала без меры. Теперь хочу поработать, т.к. у меня ничего…"
На этом письмо обрывается.
Упоминаемый в начале письма Володя –архитектор и инженер строитель Владимир Александрович Рогозинский. Близкий друг всей коктебельско – феодосийской компании художников, участник многих совместных с ними работ и развлечений.
Несколько фото упоминаемых выше лиц:
Ходасевич Владислав Фелицианович (1886-1939), поэт, критик.
Ходасевич об этом вечере, см. здесь, ссылка.
Ходасевич об этом вечере, см. здесь, ссылка.
 |
| Осип Эмильевич Мандельштам, фрагмент фото 1914 г. |
Оболенская Юлия Леонидовна- художница, Богаевский Константин Федорович, Кандауров Константин Васильевич -художник.
Так это место выглядит сегодня, здесь когда-то располагался летний театр.
--------------------------
Дополнение от 29 июля 2011 года.
У автора в оригинале текста имеется упоминание кафе "Бубны", располагающегося в то время в Коктебеле. Это название оно получило от поговорки “Славны бубны за горами”.
У самого берега моря стоит деревянная постройка, привлекающая внимание туристов. Постройка сама по себе ничего интересного не представляет: обыкновенный ярмарочный балаган, приспособлена под лавку… Называется эта лавочка очень громко и даже по столичному :кафе "Бубны".
Окрестили ее так петербургские и московские гости: художники и писатели, которые тщательно разукрасили все четыре стены своими произведениями.
Цель оправдывает средства…
Возле кафе "Бубны" и в его середине постоянно много публики, местной и приезжей, лавочка бойко торгует, покупатели и праздно шатающиеся по Крыму туристы внимательно изучают пародию на столичную "Вену"…
Феодосийская газета 12 августа 1912 года.--------------------------
Коктебельская крокодила
По берегу ходила
Большая крокодила,
Она, она
Зеленая была!
Во рту она держала
Кусочек одеяла,
Она, она
Голодная была
В курорт она явилась
И очень удивилась
Сказать тебе ль:
То был наш Коктебель!
От Юнга до кордона,
Без всякого пардона,
Мусье подряд
с мадамами лежат.
К Васильевым на дачу
Забралась на удачу
И слопала у них
Ракетки в один миг.
Забралась она в "Бубны",
Сидят там люди умны,
Но ей и там
Попался Мандельштам.
Явился Ходасевич,
Заморский королевич.
Она его…
Не съела ни чего.
Она здесь удивилась
И очень огорчилась:
Она – ха -ха!
Искала жениха.
И к Кедрову с Гладкой
Забралася украдкой
И чуть, ей- ей.
Не слопала детей.
Максимилиан Волошин
Был ей переполошен,
И он и Пра
Не спали до утра.
Ей скоро надоели
Все встречи в Коктебеле,
Она открыла зонт
И поплыла в Трапезонд.
Признаться честно, хотя я эту "Крокодилу" и помню с детства, но познакомиться со всем ее текстом довелось только в настоящее время.
Комментариев нет:
Отправить комментарий